"Чигорин - блестящий игрок, смелый и отважный, и этим последним качествам он редко разрешает превращаться в опрометчивость. Он обладает глубоким знанием игры и, принимая многие принципы так называемой "новой школы", не допускает, чтобы эти принципы играли по отношению к его гению роль оков. Он не педантичен, его концепции глубоки, идеи великолепны...".
Михаил Иванович Чигорин предвосхитил многое из того, что только теперь становится доступным нашему пониманию, что только теперь начинает признаваться, как некая новая истина, и что раньше просто не обращало на себя внимание, или, в крайнем случае, квалифицировалось как чудачество. В творчестве Чигорина можно найти многие и многие характерные детали, которые протягивают невидимые нити от него к нам, к нашему времени. Поэтому то наши сверхновейшие школы зачисляют Чигорина в свои ряды, хотя отношение его к ним не больше, нежели отношение к "новой школе" того времени.
В пределах небольшой статьи мы не задаемся, конечно, целью исчерпывающе осветить творчество Чигорина - это потребовало бы быть может не одной книги. Мы попытаемся наметить главнейшие, на наш взгляд, моменты. Но следует помнить, что говорим мы и можем говорить лишь о тех идеях его творчества, которые получили уже свое признание, а может быть в нем имеются еще и другие важные черты, раскрыть которые предстоит только будущему.
Чигорин начал свою шахматную карьеру тогда, когда еще у всех на памяти были полные блеска и неожиданности атаки гениального Морфи, а на шахматном троне сидел основоположник "новой школы" Вильгельм Стейниц. Оба эти мастера оказали глубокое влияние на развитие творчества Чигорина. Морфи считают и по сие время представителем атакующего, Стейница - представителем позиционного направления в шахматах. Оба эти термина, определяющие стиль игры, на наш взгляд не вполне удачны и ни в малой степени не могут служить критерием для оценки творчества того или иного мастера. Доминирующее значение в определении характера партии имеет прежде всего постановка дебюта, от которого сплошь и рядом зависит все дальнейшее течение партии. Поэтому первым критерием для оценки творчества того или иного мастера должны послужить характеристические особенности его дебютной игры. Далее, когда партия определилась, каждый игрок разыгрывает ее по своему, намечая те или иные стратегические планы и стараясь так или иначе тактически провести их в жизнь. Соответственно этому возникает второй критерий для оценки творчества мастера: необходимо вскрыть его значение как шахматного стратега и как тактика. И, наконец, последним моментом будет оценка его значения как техника в эндшпиле. Соответственно этой схеме мы и попытаемся произвести оценку творчества Чигорина.
Чигорин остается выдающимся теоретиком не только своего, но и нашего времени. Он не ограничился только изучением, углублением и проверкой уже известных дебютов; им были созданы оригинальные начала, которые по своей постановке шли в разрез с господствующими тогда взглядами на игру. Равному ему по знанию королевского гамбита в его бесконечных разветвлениях не было в то время, нет и теперь. Некоторые его анализы принятого гамбита еще и по наше время не утратили своей жизненности. Так например вариант гамбита коня (1. е2-е4 е7-е5 2. f2-f4 е5:f4 3. Kg1-f3 g7-g5 4. Cc4 Cg7 5. d2-d4 d7-d6 6. 0-0 h7-h6 7. c2-сЗ Кb8-с6 8. g2-g3 g5-g4 9. Kf3-h4 f7-f5 с последующей при случае жертвой коня на f5) и в настоящее время нет-нет да и появится на каком либо международном турнире и во всяком случае даже и теперь окончательно опровергнутым его считать нельзя. Нужно упомянуть, что Чигорин первый детально разработал и отказанный королевский гамбит как за белых так и за черных. Вспомним знаменитую его партию с Пильсбери из Гастингского турнира, по которой все мы учились способу атаки белых при пожертвовании ими качества (1. е4 е5 2. f4 Сс5 3. Kf3 d6 4. Сс4 Кc6 5. КсЗ Kf6 6. d3 Cg4 7. h3 С:f3 8. Ф:f3 Kd4 9. ФgЗ с сильной атакой у белых, если черные принимают пожертвованное качество). Хорошо разработан Чигориным и контр-гамбит Фалькбеера за белых в вариантах 1. е4 е5 2. f4 d5 3. ed е4 Cb5 (партии с Зноско-Боровским (Киев 1903) и Пильсбери (Москва 1901) и 1. е4 е5 2. f4 d5 3. Kf3 (партии с Вальбродтом, Гастингс и Будапешт).
Венская партия также применялась неоднократно Чигориным, но хотя и при этом дебюте им были достигнуты многие блестящие победы (см. партию с Каро - Вена 1898), но знания его в этом дебюте имели значение только для современников, так как разработка этого начала теперь ушла далеко вперед. Громадные и неоспоримые услуги оказал Чигорин теории принятого и отказанного гамбита Эванса. Вплоть до 1895 года, когда Ласкером было применено усиление за черных на 7 ходу (1. е4 е5 2. Kf3 Кc6 3. Сс4 Сс5 4. b4 Сb4 5. сЗ Сс5 6. 0-0 d6 7. d4 Сb6!) этот дебют являлся смертоносным оружием в руках Чигорина и мало кто из мастеров отваживался играть его с ним. Попытки Стейница найти собственную защиту против этого гамбита, как известно, окончились плачевным крахом. Плохо приходилось партнерам М.И. и при отказанном гамбите, менялся только несколько характер партии, но результат оставался тот же. Иногда Чигорин любил отдохнуть от бурных атак Эванса и играл добрую старую Итальянскую партию, в розыгрыше которой он также не имел себе равных. Вспомним знаменитую его партию с Кнорре, в которой белые (Кнорре) произвели неудачную вылазку слоном на д5 до рокировки черных. Последующая атака Чигорина пешками g и h является и по сие время классическим образцом атак подобного рода. В том случае, когда противник уклонялся от гамбита Эванса и играл дебют двух коней, он также не заставал Чигорина неподготовленным. Как игра белых (в особенности атака Ланге - см. его партию С. Харузеком - Будапешт 1896), так и черных (в особенности, если белые польстятся на выигрыш пешки ходом Kf3 g5 - партии со Стейницем, Арнольди и др.) была им детально разработана и не раз с успехом применялась. Если черные уклонялись от открытой игры и переходили на Сицилианскую, либо Французскую партию, то и здесь, в особенности во второй, им приходилось бороться против целой системы, составляющей оригинальное изобретение Чигорина (1. е2-е4 е7-е6 2. Фd1-e2). Этот ход, несмотря на его кажущуюся нелогичность, таит в себе много различных стратегических и тактических возможностей, которыми виртуозно умел пользоваться Чигорин.
Чрезвычайно интересны защиты Чигорина против ферзевого гамбита, которые применяются и в настоящее время. Мы говорим о 1. d4 d5 2. с4 Кc6 в связи с последующим Сc8-g4 и о 1. d4 d5 2. с4 е6 3. КfЗ Kf6 4. КсЗ Kd7 5. Сg5 сб 6. Cd3 Cd6. Первая защита только в самое последнее время, благодаря найденному Алехиным усилению (1. d4 d5 2. с4 Кc6 3. Kf3 Cg4 4. Фа4!) немного поколеблена, но и здесь теория еще не сказала своего последнего слова. Что же касается второй защиты, то она вполне приемлема и иногда играется и теперь. Заканчивая свой краткий обзор, мы упомянем еще о двух оригинальных защитах Чигорина в Испанской партии, которые не только не опровергнуты, но и в настоящее время (в особенности одна из них) играются во всяком турнире. Первая защита: 1. е4 е5 2. Kf3 Кc6 3. Сb5 Kf6 4. 0-0 d6 5. d4 Kfd7 и вторая: 1. е4 е5 2. Kf3 Кc6 3. Сb5 а6 4. Са4 Kf6 5. 0-0 Се7 6. Ле1 b5 7. СbЗ d6 8. сЗ Ка5 9. Сс2 с5 10. d3 или d4 11. Фс7.
Даже из нашего краткого обзора ясно - какое громадное значение имели и имеют изыскания Чигорина для теории дебюта. Это значение еще более возвысится в наших глазах, если мы вспомним, что Чигорин все это проделал совершенно самостоятельно, не пользуясь теми бесчисленными журналами, которые теперь облегчают задачу аналитика.
Большинство изысканий Чигорина пережило его самого и будет жить еще долгие годы. Много ли современных мастеров и гроссмейстеров имеют такие неизмеримые заслуги в теории? Если и найдутся такие, которым принадлежит разработка 4-5 защит и начал, то еще неизвестно долго ли их открытия будут жить. Какое же сравнение они могут выдержать с Чигориным, у которого начала и защиты насчитываются десятками.
Перейдем теперь к оценке творчества Чигорина в середине игры. Для того, чтобы понять его, необходимо хотя бы кратко вспомнить о положении шахматной стратегии и тактики в то время. Максимальное развитие гения Чигорина относится к переходному периоду 90 годов. Блестящая интуиция Морфи, приносившая ему победы при помощи жертв и неожиданных комбинаций, уступала свое место холодной рассудочности т.н. "новой школы", учению о методическом использовании слабостей противника. Безрассудно смелые атаки Морфи и его последователей основывались исключительно на вдохновении, интуиции, новая же школа выдвинула целый ряд законов позиции, основываясь на знании которых можно было понемногу накоплять незаметные преимущества, приводившие в конце концов к выигрышу. Тогда, например, были выдвинуты такие стратегические догмы как важность центра, слабый пункт, слабая пешка, преимущество двух слонов и т.д. Создавая основы стратегии, новая школа не забыла и тактики. Здесь были выдвинуты, например, такие положения как необходимость полного развития до начала решительных действий, невозможность ходить дважды одной и той же фигурой в дебюте и т.д. и т.д. Интуитивная школа, вся стратегия которой сводилась в сущности к устремлению на позицию короля противника, а вся шахматная борьба для которой состояла из тактических неожиданностей, - конечно не могла выдержать борьбы с "новой школой", которая подвела научный фундамент под свои построения. Шахматам грозило погребение в лабораториях кропотливого анализа, их значение как искусства падало и грозило вовсе исчезнуть.
В этот момент и появился на шахматной сцене М.И. Чигорин. Со всей своей пылкостью бросился он на борьбу с педантизмом новой школы. Эту его борьбу и отражает, как в зеркале, его творчество в середине игры. В партиях своих он будучи головой выше своих современников, предвосхитил и провел в жизнь те положения, которые только теперь получили свое признание, в его же время казались просто оригинальными чудачествами. Но кому же тогда могло прийти в голову, что эти "чудачества" являются теми неотъемлемыми чарами шахмат, которые возносят их на пьедестал искусства!
Краеугольный камень новой школы - понятие о центре - эта догма должна была все время выдерживать бурные атаки Чигорина. Он первый самостоятельно разработал атаку центра противника пешками. Вспомним партию его с Пильсбери (Гастингс), которая после ходов 1. d4 d5 2. с4 Кc6 3. Kf3 Cg4 4. cd С:f3 5. dc С:с6 6. КсЗ е6 7. е4 Сb4 8. f3 привела к положению, в котором Чигорин ходом f7-f5! разбил центр белых и, использовав в дальнейшем свое преимущество, добился выигрыша. Во второй защите Чигорина в Испанской партии черные тоже ходами с7-с5, Кc6 атакуют центр противника и добиваются вполне удовлетворительно игры на ферзевом фланге. Далее в защите ферзевого гамбита с ходами с7-с6, е7-е6, Cd6, Kd7 черные ходами с6-с5 либо е6-е5 начинают колебать устои центра противника, получая контр-игру. Уже из этих трех примеров ясно, что Чигорин впервые поколебал понимание центра как исходного пункта блокады противника. Он уже тогда знал, что умело атакованный противником центр служит не преимуществом, а скорее помехой. Сам он сплошь и рядом отказывался от создания у себя центра, чтобы развязать себе руки от необходимости его защищать и тем самым получить больше тактических возможностей на флангах. Вспомним игру Чигорина во Французской партии. Второй ход – Фd1-е2 как нелеп он должен был казаться фанатикам новой школы. Мало того, что белые отказываются занять центр ходом d2-d4 они еще ставят ферзя на плохое место, закрывая выход слону - и все это в целях ничтожной казалось бы тактической целесообразности - не допустить сразу хода d7-d5. В способах разыгрывания этого дебюта Чигорин бросает вызов и тактическому положению новой школы - ставить фигуры только на наилучшие места. После хода Kg1-fЗ белые играют g2-gЗ и Сg2 - т. е. ставят слона на поле с ничтожным радиусом действия. В этом дебюте Чигорин впервые применил фланговое развитие слонов, которое ими с любовью проводится и в партиях других дебютов (например, Испанской за черных). Во многих и многих блестящих партиях Чигорин доказал, что такое развитие таит в себе большую потенциальную силу и может с успехом противостоять "целесообразному" развитию противника. Теперь это уже признано и усвоено игроками даже 3 категории, но каким странным это должно было казаться в то время!
А знаменитая догма о двух слонах, под влиянием которой находятся и некоторые современные мастера, она тоже была основательно потрепана Чигориным. Взять хотя бы его защиту в ферзевом гамбите с Кb8-с6. В некоторых вариантах ее белые получают крепчайший центр и двух слонов, что однако, оказывается недостаточным (партия с Ласкером, Гастингс).
На этом мы и закончим рассмотрение творчества Чигорина, как борца против стратегии новой школы. Было бы несправедливо, однако, заявить, что Чигорин совершенно не считался с ней. Но его критическое отношение позволяло ему отцеживать из нее лишь самое важное. К примеру укажем, что Чигорин прекрасно учитывал слабость висячих центральных пешек на открытых линиях и умел прекрасно использовать эту слабость даже против испытанных пророков новой школы (см. его 19 партия матча с Таррашем, 1892), учитывал важность господства своих фигур над центральными полями (партия с Паульсеном, Берлин, 1881) и т.д.
Во всяком случае стратегии новой школы гений Чигорина нанес сокрушительный удар. Но если значение его как шахматного стратега стоит высоко, то не менее его значение и как тактика. Мастерство Чигорина проявлялось, главным образом, в атаке и связанных с нею комбинациях. Здесь нас больше всего поражает его гениальная изобретательность. Возьмем для примера 7-ю партию его матча с Таррашем (1892). В положении после 37 хода у черных несомненное преимущество, но как его использовать? Маневр Чигорина Фh5-f7-а7-а6-с4-сЗ сразу решил партию в его пользу. Рассчитать этот маневр чрезвычайно трудно, особенно потому, что ферзь на h5 доминирует над королевским флангом, угрожая непосредственно королю, - и мало кому пришло бы в голову перебросить его в атаку на пешки ферзевого фланга. Несравненное мастерство проявлял Чигорин и в атаках, связанных с так наз. "тихими" жертвами, значение которых состояло только в расшатывании позиции противника. Образцовой партией, иллюстрирующей это, является партия его с Поллоком (Нью-Йорк). Однако атаки Чигорина не являются самоцелью, как мы видим это в партиях Морфи и других мастеров - они неразрывно связаны с позиционной игрой, но не шаблонной, а оригинальной, поистине Чигоринской. Вспомним 2 и 6 партии матча с Гунсбергом, партию с Паульсеном (Берлин, 1881). В них атаке предшествовала длительная позиционная игра. Напрасно мы будем искать в партиях Чигорина фейерверочных атак, бьющих на эффект пожертвований фигур - но насколько ценней для знатока тонкая и глубокая жертва маленькой пешки, чем нетрудные, но эффектные жертвы ферзя и нескольких фигур.
Своеобразная глубокая стратегия, инициативная и оригинальная тактика определяют творчество Чигорина в середине игры. Перейдем теперь к оценке творчества Чигорина в последней стадии шахматной партии - эндшпиле. Нужно отметить, что игра Чигорина приносила обычно поражение противнику уже в середине партии, до конца дело доходило редко, поэтому эту сторону творчества Чигорина проследить наиболее трудно. Но несколько показательных эндшпилей все же осталось. Интересно глубокое понимание эндшпиля, проявленное Чигориным в партии с Альбиным (Гастингс, 1895). После 41 хода Чигорин должен потерять фигуру, но он спасает партию поучительным переводом ладей на 7 линию, после чего противник, несмотря на лишнюю фигуру, ничего не может поделать. Изумителен по тонкости эндшпиль с Пильсбери (Вена, 1898), в котором Чигорин добился победы движением проходной пешки при возможности у его противника остаться с лишней ладьей. Одним словом, можно смело утверждать, что и в эндшпиле техника Чигорина не только не уступала, но во многом и превосходила таковую у его современников.
Итак М.И. Чигорин во всех стадиях игры дал нам незабываемые образцы шахматного искусства. Но чем объяснить то, что будучи головой выше своих современников в теории дебюта и в стратегии шахмат, этот непревзойденный тактик не добился вполне заслуженного им мирового первенства, а иной раз и в международных турнирах оказывался далеко не на первом месте. Разгадку следует искать в личных качествах этого великого мастера. Как гениальный художник, музыкант, поэт, творчество которых во многом зависит от вдохновения, так и Чигорин мог творить только тогда, когда он вдохновлялся борьбой. Он не был способен на ту кропотливую, мелкую работу, которая обычно связана с первенством в турнирах и о которой мало кто обычно знает. После того как его вдохновение достигало кульминационного пункта и шахматный шедевр его творчества был близок к своему завершению, наступала реакция и Чигорин сплошь и рядом проигрывал совершенно выигранные партии грубыми зевками. Особенно показательна в этом отношении его последняя матчевая партия со Стейницем, где он допустил грубый зевок уже в совершенно выигранном положении. Более крепкая воля, большее здоровье, усидчивая кропотливость его западных противников побеждала гениальное, но не всегда уравновешенное мастерство Чигорина. Эта неуравновешенность плюс быстрая утомляемость и мешали Чигорину добиться заслуженного мирового первенства. Любопытно, однако, отметить тот факт, что когда ему приходилось играть в наших Всероссийских турнирах, то здесь никому ни разу не удалось вырвать у него пальму первенства.
Вполне естественно, что шахматное обаяние Чигорина, его успехи за границей и неутомимая работа на родине оказали громадное влияние на развитие шахматного движения у нас в России. Появляются шахматные отделы в газетах, из которых особо следует отметить отдел в "Новом времени», который редактировался самим Чигориным, многие журналы начинают помещать у себя портреты Чигорина и заметки ему посвященные, тем самым приобщая к шахматам более широкие круги, организуются клубы и т.д. Следует особо отметить значение Чигорина в пропаганде игры по переписке, в которой он сам сплошь и рядом принимал деятельное участие. При наших безбрежных пространствах такая связь между шахматистами естественно укрепляла наше шахматное искусство. Громадную роль играли и гастроли Чигорина по разным городам России, где он давал сеансы одновременной игры, сеансы a l’aveugle. Все это вместе взятое начало понемногу расшевеливать наших сонных обывателей. После того как начали организовываться Всероссийские шахматные турниры и при том в различных городах - число приверженцев шахматного искусства начало расти с редкой быстротой. Чигорин первый посеял у нас шахматные семена, всю свою жизнь поливал их и берег как зеницу ока и ему по справедливости должна принадлежать честь первого организатора шахмат в России.
Чигорин отдал шахматам всю свою жизнь и сгорел в борьбе за свои идеи, на которых выросло и выучилось следующее шахматное поколение.
Автор: Ф.П. Богатырчук
Источник: 64 Шахматы и шашки в рабочем клубе, #9, 1928
Нет комментариев
Добавить комментарий